КЕРЖАКИ Ты спрашиваешь, откуда да из каких мест проживания бежала семья моего пращура Филиппа Черепанова? Вот то, что Черепановы старообрядцы, кержаки, а это точная информация, говорит обо всём. Вообще староверы – их там много разновидностей! Я перечислю несколько беспоповских толков, то есть староверы не приняли попа в своих обрядах: филипповцы, поморцы, федосеевцы, часовные (без алтаря), стариковцы (старики делают обряды), дьяковцы, оховцы (вздыхают о своих грехах, тем и каются), самокресты (сами себя крестят, окунаясь в воду) и ещё есть. Попы, как считают старообрядцы, – это приспособленцы, культработники от религии. Все староверы и в наше время придерживаются древнего писания. Читают книгу Кормчия, написанную на древнеславянском языке. В ней прописано всё: кому, что и как делать нужно. Совсем недавно я листала её, немного читала про учителей и учеников да про родителей в дониконовской старообрядческой книге. В какой-то семье старообрядцев умерла самая старая бабушка, оказалось, что эта книга больше никому не нужна. Её пытаются продать, но покупателей нет. Кержаки – этническая группа русских старообрядцев. И это слово ясно даёт понять, откуда они родом. Название происходит от названия реки Керженец в Нижегородской области. Мама говорила, что из Центральной России наши староверы Черепановы. Я нашла на карте эту реку. Это были исконно русские земли. Жили люди по побережью реки Кержанец в скитах, свято чтили свою веру-религию, построенную на благочестивых порядках в жизни, придерживаясь родовых и родственных связей. Женились и брали в жёны только из семей староверов. Они жили своим хозяйством, своим трудом. Никаких не было документов, фотографий. Интересно, что и в наши дни пожилые люди пенсию от государства не берут. Даже в наше время староверы своего лица посторонним не показывают, живя на заимках, на Алтае. Староверы ведут хозяйство, держат пасеки. Очень качественные продукты продают на базаре. Они общаются с миром посредством доверенного лица из местного населения. Дети в школу не ходят и не ходили, их учили дома старшие всему, что нужно было для жизни. Читать посторонние книги, газеты нельзя. А если вдруг от природы рождался поэт среди староверов, то писать стихи можно только про птичек, про небо, про деревья или реку. Про природу можно писать, а про любовь сочинять стихи - большой грех. В 1720 году, а раскол церкви прошёл чуть раньше, когда многими верующими и кержаками тоже были не приняты нововведения Никона по греческому образцу. Он ввёл в процесс службы попа, у которого были свои слова, у дьякона свои, церковный хор своё поёт, и всё это они делают отдельно. Время службы затягивается, а у людей было хозяйство, работать надо было, чтобы жить. Корова же не будет ждать, когда окончится в церкви служба. Её во время кормить и доить нужно. Никон начал строить роскошные церкви, деньги собирал на это с верующих. Много новшеств он внёс, которые не приняли многие, потому что они исходили от греков. В монастырях занимались виноделанием, нарушалось благочестие. Всех, кто не принял никоновские порядки, притесняли, уничтожали с позволения царя, потому что царь и церковь в то время были заодно. Когда расправились со староверами в близлежащих к Москве губерниях, очередь дошла до тех мест, где жили кержаки староверы, начался разгром Керженских скитов. Десятки тысяч кержаков бежали на восток, так как на запад уже сбежали в Польшу, Австрию и т.д. староверы из западных губерний. Бежали от введённых царём двойных подушных налогов, введённых царём в 1720 году, бежали от притеснений, убийств, поджогов. Родовыми гнёздами бежали кержаки в Пермскую область, но и туда добирались царские и церковные гонцы-казаки, жгли поселения старообрядцев, убивали, сжигали заживо. Даже тех, кто давал приют беглецам. Поэтому кержаки вынуждены были бежать дальше, продвигаясь медленно, скрываясь на заимках, вдали от людей, ожидая зимы, пока лёд на реке встанет, чтобы можно было продвигаться в малонаселённые места Сибири. Кержаки являются одними из первых русскоязычных жителей Сибири. Из Керженских скитов рода Черепановых люди семьями дошли до Алтая, здесь были незаселённые места, и можно было спрятаться. Но так как численность рода была большой, не все семьи шли «табуном» в Сибирь. Одни семьи раньше дошли, другие подтягивались, добирались позднее. А потом пришли староверы после приказа царя о переселении в Сибирь. Но это были староверы, которые смирились, подчинились Никону, и уже переселялись в Сибирь их потомки. Из Воронежской губернии приехали 20 семей староверов, были среди них и Черепановы, но это не кержаки, это те, кто принял Никона. В Быстром Истоке жили Черепановы, например, Максим Черепанов с женой Марфой пришли сюда в 1902 году. У него был брат Кузьма Черепанов. От них тоже пошли потомки: одни живут в Казахстане, другие в Канаде. Уехали из Быстрого Истока. Потомки наших Черепановых сейчас тоже по всей России рассеяны, большинство из них и не знают, что родом они из старообрядческих семей, и через что прошли их пращуры. Многими семьями потеряна связующая нить поколений, и живут они «как Иваны, не помнящие родства». Я пытаюсь связать эту нить хотя бы для потомков старовера, кержака Филиппа Черепанова от колена Иоанна. Другие же староверы дошли до Дальнего Востока. Если взять кержаков Лыковых, то на правой стороне реки Керженец есть населённый пункт Лыково. Семья староверов Лыковых тоже сначала дошли до Алтая, а потом они ушли с Алтая и спрятались на юге Красноярского края и жили своим трудом, не зная даже о том, что была Великая Отечественная война. Сейчас из всей семьи осталась одна Агафья Лыкова. Иной раз показывают по ТВ, как губернатор Кемеровской области Аман Тулеев по доброте души своей, прилетая к ней на вертолёте со своими помощниками, привозит с собой необходимые продукты этой пожилой женщине, проявляет о ней заботу. Агафья же отдаривается своими подарками, поделками. Живет она по - старому исчислению года, читает древнюю Библию, занимается хозяйством, проживая одна в домике, у реки, в глухом лесу. От государства никаких пособий не берёт. Староверы, кержаки Черепановы прибыв на Алтай, облюбовали места около речки Исток, что впадает в Обь. Расселились на заимках – хуторах вблизи друг от друга. Вели достаточно замкнутый общинный образ жизни со строгими религиозными правилами и традиционной культурой. В Сибири кержаки назывались сибиряками и чалдонами и составляли основу алтайских каменщиков (жили у гор, у камня). Они противопоставляли себя более поздним переселенцам в Сибирь – «расейским» (российским). Позднее они ассимилировались с ними из-за общего происхождения. Поселение Быстрый Исток - первое упоминание о нём в документах - 1763 год. Кержаки прибыли сюда раньше, чем казаки приехали сюда охранять российские рубежи. А иначе казаки бы их всех поубивали по приказу царя. Поскольку Черепановы жили обособленно, в свой круг никого не пускали, строили дома сообща и добротно, видно, что они были крепкими хозяевами, приехали с деньгами или взаимопомощь друг другу сказалась. Я видела дом Филиппа Черепанова, моего прапрадеда в 1954 году. Сейчас эта улица Партизанская. На окраине Быстрого Истока, рядом с речкой Исток, стоял высокий деревянный пятистенок. С одной стороны входная дверь и два окна, а с другой стороны было три окна. Дом был покрыт тёсом. Рядом, позднее выстроенных домов, больше его по размеру не было. В этом доме родился мой прадед Иван и дед Михаил, об этом сказала мне тётя. Но в то время, когда она мне показала дом предков, в нём жили уже другие люди. На другом берегу Истока стояли тоже дома Черепановых. В них жили предки и родственники Надежды Черепановой. Я помню, скорее всего, видела, прадеда Нади. Он прожил 104 года, а родился в 1849 году. Борис Филиппович Черепанов, второй сын Филиппа, родной брат моего прадеда Черепанова Иоанна Филипповича (Ивана). Во время Великой Отечественной войны в одном из этих домов жили мой дед, мама, я, потом - папа, когда вернулся с фронта. Место называлось Шубенка. Все родственники жили в одном районе в Быстром Истоке, на окраине, но село росло, дошло и до окраины. Дом на улице Красноармейской, где родилась мама и её братья и сёстры, я тоже видела. Его перенесли в другое место, и в нем позднее была контора колхоза. Но у меня в глазах почему-то стоит дом моего прапрадеда – тот пятистенок. Из староверов, кержаков Черепановых я знаю, что у Филиппа был ещё брат Дмитрий. И знаю, что Дмитрий, его жена и родившийся ребёнок умерли в течение двух месяцев от какой-то горячки. Их девятилетний сын Астафий пришёл к дяде Филиппу пешком с заимки или с хутора, где он жил с родителями. Астафий рос и воспитывался вместе с детьми Филиппа до женитьбы. Да ведь были и ещё братья и сёстры у Филиппа, так как у его родителей семья была многодетная, но о других детях мама ничего не знала. Хорошо знаю, что Черепановы и их потомки во времена моего детства общались, поддерживали связь, хотя устои в корне изменились уже в то время. Если говорить о репрессированных Черепановых, то понятное дело, не хотели вступать в колхоз староверы, кержаки. Они жили единолично, трудились на себя, сообща, и нажитое трудом отдавать в коллективное хозяйство не желали. Они уже жили в своём коллективном хозяйстве. По их правилам кержаки кружку выбрасывали, если из неё пил чужой человек, так как нельзя ничего брать из чужих рук. А как они использовали бы плуг в работе, если за него касался грязный человек, я имею в виду, человек другой веры или неверующий, пьющий или курящий. Но поскольку было время, когда в колхоз гнали насильно, если уговоры не помогали, люди сопротивлялись, поэтому и подвергались репрессиям. Но скорее всего это произошло, после того как начали раскулачивать крепких и зажиточных мужиков и образовывать коммуны. Ну кто захотел бы отдавать своё нажитое трудом добро?! Мама рассказывала, что были убийства как с той, так и с другой стороны. И было их много в Быстром Истоке. Я даже просила её не рассказывать больше об этом. Называла она имена, но в то время мне это было не интересно, так как я людей тех не знала. Она рассказывала также про коммуну в Быстром Истоке. Коммунары жили хорошо в коммунах, основанных на основе нажитого кулаками добра. И откровенно добавила, что они жили хорошо, пока добро не кончилось. А приумножать его у них не получилось. В коммуне жили бедняки, а бедность- то она исходит от нежелания хорошо трудиться. Устои в семье староверов в Быстром Истоке ослабли со временем. Женились Черепановы и выходили замуж за переселенцев из России и Украины, росли дети, старики умирали. Особенно после германской войны, когда вернулись мужики с фронта, посмотрели, как живут люди в местах, где они раньше не были, жизнь заставила их менять своё мировоззрение и старообрядческие порядки. Те жители Быстрого Истока, кого сельскохозяйственные работы не прельщали, в колхоз не шли. Не все вошли в колхоз. Была возможность работать где-то помимо колхоза. Некоторые жители села уехали в Акутиху, там колхоза не было. Осип Астафьевич Черепанов вёл домашнее хозяйство, даже был мировым судьёй в Быстром Истоке. Когда начали образовывать колхоз, он не стал вступать в него, а устроился в Барнаульский речной порт. Он работал на пароходе «ДРОКИН», матросом, позднее был капитаном на пароходе «КОММУНИСТ». Младший брат деда, Иван Иванович Черепанов, был капитаном на пароходе «БОГДАН ХМЕЛЬНИЦКИЙ», работал тоже в этом же порту в Барнауле. Младший сын моего деда, Андриан Михайлович Черепанов, как ушёл в армию, с тех пор «махал шашкой» гоняясь по Алтаю за белочехами. Вот он бы много чего рассказал о репрессированных, так как работал в органах НКВД, ушёл на пенсию начальником краевой милиции в Барнауле. Помогал он быстрянам избежать расправы, но не всегда получалось. Но молчалив был мой дядя. Я о нём ещё напишу ниже. Юдай Черепанов был старшим сыном Ивана Филипповича. Все три сына с семьями жили в доме отца до революции. А когда они воевали на германском фронте, дома остались жёны и дети со стариками. У Юдая было четверо детей, у моего деда - четверо, у младшего Ивана Ивановича - двое. Только Юдай принял революцию из троих сыновей моего прадеда и начал активно с другими мужиками организовывать Советы в Быстром Истоке. Но когда белочехи расстреляли под увалом всех активистов – быстрян, остался один Юдай. Другие жители из бедноты сплотились вокруг него. Потом началась гражданская война, были поджоги, убийства, делёж чужого имущества. Семью священника убили родственники застреленных под увалом активистов в декабре 1919 года. Я уточняла позднее некоторые моменты, описанные мной в книге «Корни». В этой книге я изложила проведённые мной генеалогические изыскания о более ста потомков Филиппа Черепанова. Ты спрашиваешь о Юдае Черепанове. Это же прошло несколько лет, когда чоновцы выгнали белочехов и успокоили всех, кто сопротивлялся «революции», он начал организовывать колхоз «Красный боец». Маме 8-9 лет было. Она вспоминала, как все из семьи уезжали летом в бригаду, что была на поле, а ей мать наказывала, когда и как ставить квашню дома, когда месить тесто, чтобы вечером мать могла хлеб испечь для семьи. Не хотел мамин отец вступать в колхоз, который организовывал его старший брат Юдайка. Семья Михаила Ивановича Черепанова – шесть детей, не считая старшего Андриана, жена да слепая тёща на печи - отдавать в колхоз лишнего, чтобы вступить в него, совсем было нечего. Поехал он в Бийск к сыну Андриану, тот там народной милицией заведовал. Андриан сказал, что не вступать в колхоз нельзя и дал коня, которого дед привёл в колхозную конюшню. Деда поставили конюхом. На этом коне вёз он свою семью с детьми утром на бригаду, а вечером домой. Для себя работали ночью, а утром опять на работу в колхоз. И так работали все колхозники. «Жили бедно, жили дружно, на поле ехали с песнями. Около райкома песни пели во всё горло, чтобы слышно было, что колхозники едут на работу», - рассказывала мама. «Работают, работают колхозники – им пишет бригадир трудодни по количеству людей из семьи. Подросткам тоже находили работу в колхозе. Обедом кормили, на бригаде в столовой на всех лапшу варили. Осенью соберут урожай, сдадут государству. А что останется колхозникам дадут зерно на трудодни. Детей обуть, одеть надо, растут, по наследству переходят одёжки от одного к другому, в школу ходят по очереди, так как одни сапоги были у братьев на двоих. Деньги за работу колхоз не платил. Пшеницу отец продаст, чтобы деньги были в доме хотя бы немного. К весне есть уже нечего. А как-то плохой урожай был, так сильно голодали с зимы». Может быть, после этого неурожая и уехал Юдай в Бийск. Он же был в то время председателем колхоза. Юдай Иванович был председателем колхоза года четыре. Мама сказала, что он был председателем до 1926 года или 1928 года. В 1930 году его уже не было в селе, но вызывали, наверное, его во время следствия на допрос, когда проводились репрессии в селе. После него работали ещё трое мужчин председателями колхоза, потом приехал Сергей Золотухин в Быстрый Исток. Он женился на матери будущего артиста Валерия Золотухина. Владимир Черепанов, сын Юдая, был женат на родственнице матери Валеры Золотухина, задолго до появления Валеры. У Володи и Маруси была дочь, но они разошлись. Вероятнее всего Юдай уехал в Бийск оттого, что родственники убитых «партизан» докучали ему вопросом, почему ты один из всех остался живой. Я уже писала об этом в рассказе «Покаяние». Когда белочехи приехали в Быстрый Исток и начали ловить активистов из Советов, те попрятались. Утром уходили из села, а ночью тайком пробирались домой. На улице-то уже зима была. Активисты договорились между собой о том, что нужно позвать мужиков из Новопокровки, чтобы объединиться и вместе выбить белочехов из села Быстрый Исток. Юдай поехал на коне в Новопокровку, чтобы позвать мужиков на помощь. Но мужики из Покровки - терские казаки (за царя, за Отечество) видно им революция была не нужна. Они жили хорошо, имели крепкие хозяйства. По селу ехал Юдай из двора во двор, уговаривал мужиков. Пока собрал небольшой отряд, время прошло много. А когда они приехали к увалу, все «партизаны» были уже убиты. Собрали тела да развезли по домам. Это когда белочехи выехали из Быстрого Истока, они увидели дым от костра под увалом. На этот дым они и поскакали на конях. Спрятаться там было негде партизанам, всех и перестреляли. Как тут можно винить в этом Юдая? Под увалом они скрывались днём, уходили из села, когда белочехи рыскали по домам, разыскивая их. А на ночь домой приходили, прятались. Винтовки-то с германского фронта они привезли, а патронов мало было. А коней у них тоже не было, бедняки же. Наконец, договорились обратиться за помощью к новопокровским мужикам. И вот такой конец. Но уехали Юдай Иванович с Лукерьей Никифоровной в Бийск после смерти дочери. Они не разрешили ей выйти замуж за любимого парня - она повесилась. Ещё у Юдая было четыре сына. Николай и Константин погибли, Георгий умер уже в преклонном возрасте во время рыбалки в Бийске, на берегу Бии, с удочкой в руках. А сын Владимир умер позднее. Мама и Мария, младшая сестра мамы, навестили его в Бийске незадолго до его смерти. Он был им очень рад. Всё-таки они были двоюродные брат и сёстры, но как-то сильно не роднились. Продолжает род Юдая Черепанова только его внук, сын Георгия. Я пришла к выводу, что у любых БОРЦОВ страдают их потомки. Мой дед Михаил Иванович Черепанов в борьбу не лез, так Бог ему дал 25 внуков, это только те, кого я знаю. Но не знаю, все ли из них помнят своего деда, того, кому они обязаны своей жизнью. Были ли репрессированы ещё Черепановы? Один случай знаю. Сын Астафия Черепанов Осип был капитаном на пароходе «КОММУНИСТ». Однажды осенью, год не знаю, он шёл из Быстрого Истока порожняком, баржу оставил там, у причала для загрузки зерном. Колхозы уже был и в Быстром Истоке, и в Верх – Ануйске, которые зерно поставляли государству. Но обратном пути капитан заметил, что судно было неисправно. Нужна была новая деталь в машинное отделение для замены изношенной. Пароход-то был уже старый. Об этом капитан доложил руководству Барнаульского речного порта, но вовремя нужную деталь не поставили. Ремонтировал он со своими матросами, устранили неполадку, насколько они смогли её устранить без новой детали. А тут им сообщили, что колзозники в Быстром Истоке загрузили баржу зерном, нужно тянуть её в Барнаул. И отправили Осипа на неисправной посудине за баржей. Порожняком-то он дошёл в тот раз в Быстрый Исток, хотя и шёл пароход против течения Оби. В Быстром Истоке они подцепили баржу нагруженную зерном к пароходу и отчалили. Сначала пыхтел пароход, но тянул баржу с зерном нового урожая. Но через какое-то время мотор заглох, движение затормозилось, пароход остановился, слегка покачивался на волнах реки, но баржа стремительно приближалась. Её несло течением на пароход, наскочив на него, баржа сделала пробоину в борту парохода, крутанула, прошла мимо него, натянула трос, потянула пароход за собой, который накренился и погружался в воду. Вода через пробоину заполняла трюм. И нужно было капитану и матросам спасать свою жизнь. Помогали капитану на пароходе его два матроса из Барнаула, но в такой драматичный момент оказалось, что один из них не умел плавать. Он решил по канату на руках перехватом добраться до баржи. Второй перехватывал руками канат следом. Не бросать же друга в беде. Канат был с колючками там, где проволока порвалась. Но они добрались до кормы баржи. Первый матрос начал карабкаться вверх, на баржу, но сил видно не было, он сорвался и упал вниз. Второй следом нырнул за ним в воду, чтобы помочь ему и вытащить друга. Течение Оби сразу же затянуло обоих матросов под баржу. И всё это на глазах у капитана, который стоял на тонущем пароходе. Осип уже ничем не мог помочь ребятам, отрубил канат от парохода, решил, что баржу заметят и перехватят в Барнауле, когда она дойдёт туда своим ходом. Затем он оттолкнулся от палубы, нырнул в воду и поплыл в сторону берега, на котором находился его родной Быстрый Исток. Дома ждали жена и четверо детей, это видно и придавало ему сил. Осип отмерял метр за метром, махая руками по воде. На Истоке же вырос, плавать умел. Он добрался до берега, хоть река Обь и серьёзная река, но к осени сужается, делается мелководнее. По берегу, в мокрой одежде, голодный, он долго пробирался через кусты и, наконец, дошёл до Быстрого Истока. Баржа с зерном, дошла своим ходом до Барнаула. Уже издалека её заметили в порту, удивились, что шла самостоятельно без парохода, который должен был её тянуть. Работники порта благополучно причалили баржу к берегу. Дело завели на Осипа Черепанова как на «врага народа» за предумышленную порчу …… Следователь, он же милиционер в Быстром Истоке, допросил капитана затонувшего парохода, «состряпал» «Дело» и повёз в Барнаул, в НКВД. Осип же находился под стражей в Быстром Истоке. Его «Дело» легло на стол к Андриану Михайловичу Черепанову. Он там главным был. Прочитав и поняв суть дела, он вызвал водолазов, хочу заметить то, что нанял их Андриан на свои деньги. Родственник всё же был Осип, хоть и из параллельной ветви. Водолазы обследовали пароход, выявили поломки, потом пароход вытянули на поверхность. «Дело» капитана парохода «КОММУНИСТ» Осипа Астафьевича Черепанова закрыл Андриан Михайлович Черепанов, и предписал, что за неимением состава преступления со стороны капитана, Осипа нужно отпустить. Решение было передано милиционеру-следователю, который привёз дело в НКВД. Милиционер по приезду домой решил воспользоваться ситуацией в свою пользу. Он сказал Осипу: «Если отдашь дочь Ольгу за меня замуж, то отпущу тебя домой». А о решении, которое он привёз из Барнаула, из НКВД, ничего не сказал, умолчал и домой Осипа не отпустил. Дочь не хотела за этого милиционера выходить, у неё был парень. Она пошла к парню, хотела, чтобы они поженились, но парень без благословения родителей не захотел на ней жениться, так как он был из семьи верующих. Мать же уговаривала её, говорила, как она будет делать с четырьмя детьми, если отца посадят. С трудом, но уговорила. Осипа отпустили домой. Свадьба была скорой и немноголюдной. Когда свадьба началась, Ольгин жених за окном круги нарезал вокруг её дома. Гости выпили, закусили и кричали «Горько!» А у вновь испечённого жениха был насморк или гайморит. Целует невесту, а дышать нечем, выдохнул через нос. Повисла мокрота на губах у невесты. Та сдержано вытерла, встала и вышла за дверь. Первой хватилась мать, у неё защемило вдруг сердце. Почему же дочь долго не возвращается? Мать отправилась в розыски, нашла дочь в сарае, в петле. Милиционера Андриан Михайлович снял с работы без права вновь работать в органах. Милиционер уехал из села, так как он был неместный житель. Однако лет через десять, в 1937 году, когда в стране начались репрессии, доносили на всех, на кого захочется, поступил донос в вышестоящие органы на Андриана Михайловича Черепанова, что он утаил преступление Осипа Черепанова. Разбираться в этом не стали. И подальше от греха отправили вышестоящие органы Андриана Михайловича Черепанова в Бодайбо, на золотые прииски, руководить лагерем для политических заключённых. Здесь он и отработал лет семнадцать среди зеков, как говорила его жена Мария Захаровна, не однажды стоял то под топором, то под ножами. Но удалось остаться живым. После смерти Сталина его вернули в Барнаул и поставили начальником Алтайской краевой милиции. Оттуда и ушёл он на пенсию. Недавно я нашла потомков Осипа Астафьевича Черепанова, подарила свою книгу «Корни». Интересно то, что все знают о том, что Ольга повесилась, а то, что Осипа чуть не посадили как «врага народа» - никто из родных не знал. Скрывали такую информацию даже в семье, не вспоминали о ней. Осип с семьёй уехал в Акутиху из Быстрого Истока, и директор стекольного завода Николай Яковлевич Павский принял его к себе извозчиком. Иван Иванович Черепанов, капитан парохода «БОГДАН ХМЕЛЬНИЦКИЙ», после этого случая тоже уволился из Барнаульского речного порта и уехал с семьёй в Акутиху, работал лесничим в Леспромхозе. Он уволился из-за того что родственники утонувших матросов – их тела так и не нашли – угрожали убийством не только Осипу Черепанову, но и Ивану Черепанову. Хотя вины Ивана Ивановича в этом несчастном случае не было. Мама хоть и маленькая была в то время, но память у неё цепкая, рассказывала за две недели перед смертью обо всех. Ей было уже без 4-х месяцев 88 лет. Не знала я тогда о том, что буду писать, слушала бы внимательнее. «Мама, ну что ты мне о них (о быстрянах) рассказываешь? Я же их не знаю, а ты такие страхи рассказываешь, мне не интересно», - говорила я ей, когда она рассказывала про расстрелы. «Сиди, слушай! Это я не тебе рассказываю, я каюсь перед Богом за себя и за всех быстрян. Я же с ними по одной земле ходила», - и её взгляд устремлялся куда-то ввысь, и она продолжала рассказывать. Конечно, прошлись большевики по зажиточным крестьянам и по церковнослужителям, и староверам досталось сполна и всем неугодным. Мужа моей тёти, Евдокии Ивановны Черепановой, – это дочь капитана парохода «БОГДАН ХМЕЛЬНИЦКИЙ» и двоюродная сестра Андриана Михайловича, отправили в лагеря за то, что был он из семьи старообрядцев. А когда началась Великая Отечественная война, его отправили на фронт и он там погиб. И всю жизнь Евдокия Ивановна чувствовала на себе клеймо – жена «врага народа». Она в поселке Акутиха учила детей в школе русскому языку и литературе. Время было такое.
