Стоял, тёплый, сентябрьский, денёк. Леонид-студент пятого курса, местного Политехнического института, шел пешком от автовокзала по осеннему городу в направлении главного учебного корпуса. Он, пробыв всю летнюю практику в небольшом горняцком посёлке, среди лесов, полей и тишины, прибыв сюда, на место учебы, сразу же, с первых шагов, с головой окунулся в городской ритм жизни. Этот ритм в своей основе был связан с Человеком Труда. Широкими магистралями сновали трамваи, троллейбусы, автобусы, доставляющие трудовую гвардию города и студентов к местам работы и учебы. Повсюду взмывали в небеса гордые дымы многочисленных фабрик и заводов. Яркие, красочные плакаты и транспаранты, возвещая о выплавленных, добытых, построенных тоннах и метрах Народного продукта, призывали горожан к новым трудовым победам и свершениям. Но пятикурсник, далёкий от этих кричащих со всех углов лозунгов и призывов, проигнорировав все достижения цивилизации, решил не спеша пройтись пешком, по осенним, присыпанным жёлто-красной листвой улицам города, чтобы посмотреть какие изменения произошли за время его отсутствия.
Я остановилась у парадных дверей дома на холме. На первый взгляд вполне обычное строение. Двухэтажная деревянная дача с высоким крыльцом и мансардой. От некрашеного дерева пахнет свежей смолой. И этот аромат прочно ассоциируется с Рождеством и Новым Годом. Праздничное настроение усиливают мохнатые снежные хлопья, неслышно оседающие на расчищенной дорожке. Снег тонкою полоской синтепона уже лёг на ступени, перила и крышу, и даже слегка припорошил носы моих ботинок. Поэтому перед тем, как войти в сени, я старательно отряхиваю обувь, а потом и вовсе разуваюсь. Ноги в тёплых пушистых носках ступают по ковру совсем беззвучно. Нарушают тишину лишь тиканье часов да стрекотание сверчка.
В деревенском строительстве окна занимают особое место. Они олицетво-ряют собой характер и темперамент своего хозяина и говорят о том, сколько фантазии и таланта он в них вложил. Бывало, городские архитекторы нафантазируют модных крендебобелей, а дом не смотрится и всё тут, хоть ты лопни. Сейчас всякие новомодные пластиковые окна появились. Глядишь на дом, окна есть, а не смотрится, Вместо них оконные провалы без переплётов. Окно же изготовленное настоящим мастером несёт в себе всю теплоту отношения данного мастера к жизни, к хозяину дома, который заказал ему окна. Переплёт на вид незатейливый, но везде присутствует правило золотого сечения и выдумки хозяина, помноженной на практический опыт мастера.
За окном, покачиваясь в такт машине, мягко проплывает массив леса. Ближайшие, вдоль дороги, деревья стремительно проносятся, растекаясь серо-зеленой тенью, те, что подальше, смещаются медленнее, в глубине, где отдельные стволы почти не различимы, смешиваются в единую темную массу, чаща и вовсе неподвижна. Если смотреть на лес искоса, кажется, что мир недвижим, а тяжело груженый КамАЗ вовсе не несется, превышая все допустимые ограничения по скорости, отчего за окном яростно ревет ветер, а стрелка спидометра ушла до упора вправо, где и застыла, не в силах подняться вновь.
Мчится поезд, врезаясь в глубокую ночь, тускло освещает впереди себя дорогу сонным светом. Выбивают дробь колёса, отстукивая время. Давно спят, сопя и похрапывая, усталые пассажиры. Не спится только Надежде. Вторую ночь она не смыкает глаз и тихо, как мышка, вздыхает, вспоминая свою поездку к дочери.
